Очумел народ! Толком объяснить ничего не могут! 
   Встречал девушку на платформе "Сестрорецк". Ветку  сирени  сломал  по дороге. 
Точно в 22.40 подходит электричка. Я с цветами, а из вагона  вылетают трое орлов и, 
ни слова не говоря, давай мутузить. Да  так,  слова не вставишь. Стоянка - минута, 
и точно по расписанию бить кончили, вскочили в тамбур, орут: "Передай Серому, с ним 
будет то же самое!" 
   Электрички след простыл. Какому Серому? 
   Неделю пролежал, пока зажило, а сам думаю: "Не в сумасшедшем доме живем, может, 
что-то важное, а Серый не в курсе." 
   Когда зарубцевалось, пошел встречать свою девушку. Ветку сирени выломал, стою на 
платформе, жду. А вдруг, думаю,  ветка  сирени  -  условный знак. У кого ветка, 
того бить? От греха подальше сирень выбросил. 
   22.40. Электричка. Опять три орла вылетают. Снова отделали  за  милую душу! 
"Передай Серому, с ним тоже самое будет!" А мне и спросить  нечем, какому Серому? 
Без зубов не поговоришь! 
   Две недели пластом. Как быть, думаю? Надо искать Серого, пока жив. 
   Поспрашивал соседей. Оказывается, есть такой банбит по  имени  Серый. Школьная, 42. 
   Звоню. Открывает мужик. Ну точно Серый! Говорю: "Вы товарищ Серый будете?" - 
"Ну я. Какие вопросы?" 
   - Вглядитесь в меня внимательно. Учтите, с вами то же самое будет. 
   Серый оскалился: "Угрожаешь, сука?" И в одиночку отметелил так, тем и не снилось! 
   Я когда дышать начал, шепчу: "Зря вы распоясались! Ребята  из  электрички просили 
передать, я передал." 
   - Какие ребята, покажи! 
   Я говорю: "Показать смогу недели через две!" 
   Договорились. 
   Через две недели Серый за мной  заехал  на  "мерседесе".  Доехали  до платформы, 
я, чтобы накладок не было, ветку сирени вручил Серому. Электричка ровно в 22.40. 
Из вагона, как кукушечки из часов, выскакивают  три орла, но я крикнуть успел: 
"Серый левей!" 
   Серый пиджак скинул: "Ну, пацаны, какие претензии?" 
   Орлы крылья сложили, говорят: "А нам другой Серый нужен. Прости,  что потревожили, 
братан! Этот тип чего-то напутал..." 
   Слово за слово, помирились они. А дружба, как  известно,  скрепляется кровью. 
Вчетвером из меня отбивную сделали! 
   На мое счастье ОМОН проезжал. И могу вам сказать:  "Пока  есть  ОМОН, можете 
спать спокойно." Вмиг раскидали всех, а мне врезали так,  что на вторые сутки я понял: 
до того меня толком не били, а по попке любя  шлепали. 
   До сих пор перед глазами искры,  будто  в  мозгу  вечный  бенгальский огонь. 
Как говорится, праздник, который всегда с тобой. Но я выводы сделал. Теперь меня 
спросят на улице: который час? Я ноги в руки и  бежать. 
От греха подальше.

     У влюбленных условия всегда были трудные -  не  было  жилплощади,  не
было  денег,  не  было  красивых  вещей   и   романтических   путешествий;
презервативы,  правда,  были,  но  не  было  книг   по   культуре   секса,
разъясняющих, как их правильно использовать. Но все как-то устраивалось.
     Некоторые однако всех трудностей и препятствий вынести  не  могли,  и
иногда кончали с собой. У самоубийц условия тоже были трудные  -  не  было
револьверов и патронов, не было ядов, часто веревок не было, не  говоря  о
спокойной обстановке. Но тоже все как-то устраивались.
     И вот двое несчастных влюбленных никак  не  могли  устроиться.  Такие
невзрачненькие, славные, с большой возвышенной  любовью.  С  ней  родители
воспитательную работу проводили: что  сопляк,  голодранец,  неумеха,  сиди
дома под замком, чтоб в подол не нагуляла.  Его  норовили  просто  пороть:
нашел хворую замарашку, жизнь  себе  калечить,  пусть  дурь-то  повылетит.
Деться некуда, не на  что,  никаких  просветов  и  перспектив:  нормальный
трагизм юных душ. Ленинград, как известно, не Таити, бананом  под  пальмой
не проживешь.
     Целуются они в подъездах, читают  книги  о  любви  и  ходят  в  кино,
держась за руки. И тут им в эти неокрепшие руки попадает  биография,  чтоб
ей сгореть, дочери Маркса Женни, как они с мужем-марксистом Полем Лафаргом
вместе покончили с собой.
     Вот упав на взрыхленную ниву марксистского воспитания,  это  зерно  и
дало, видимо, свой зловредный росток. Ничего  себе  перышко  свалилось  на
хилую спинку верблюда. Они ведь с детского сада усвоили, что марксизм есть
не догма, а руководство к действию. Это тебе не Ромео и Джульетта. Монахов
советская власть повывела, аптекарей тоже крепко прижала, и ждать милостей
от природы им не приходится: куда за сочувствием обратишься?..
     А у нее была знакомая санитарка. И она обратилась к ней, но тайну  не
раскрыла. Просто  попросила  достать  сильных  снотворных  таблеток  -  от
бессонницы... И подробно выспросила: а сколько надо, чтоб покрепче  спать?
а сколько предельно можно? а если больше? а сколько уже ни в  коем  случае
нельзя, что, и вообще не проснуться можно, умереть?
     Санитарка отнекивается, берет с нее страшное обещание, что не выдаст,
и приносит в конце концов таблетки. Пакетик запечатан  розовой  бандеролью
со  штампом,  и  над  латинской  прописью  черная  этикетка   с   черепом:
"Осторожно! Яд!".  Сильнодействующее  средство,  значит:  нормальная  доза
полтаблетки, от двух даже буйный шизофреник заснет, а больше  четырех  уже
очень опасно.
     И тогда он договорился со знакомым из общаги, чтоб побыть день в  его
комнате, когда все на работу уйдут. Утром уломали  вахтершу,  подарили  ей
коробку конфет, и когда еще трое  из  комнаты  ушли  на  работу,  знакомый
оставил их с ключом, велев удалиться до четырех.
     Остались они вдвоем. Зажгли свечу, выпили бутылку шампанского,  съели
торт и килограмм апельсинов: венчальная трапеза. Долго писали предсмертное
письмо, где всем прощали. И легли в постель.
     А потом  вскрыли  пакетик,  разделили  таблетки  по  десять  каждому,
приняли и легли обратно. Обнялись и закрыли глаза. И стали  ждать  вечного
забвения.
     Снотворное действовало медленно. Перевозбудились. Но постепенно стали
тихо и сладко засыпать.
     От сна отвлекало только  металлическое  ощущение  в  желудке.  Возник
холодок по телу, выступил пот. Кольнуло в животе,  там  появились  спазмы;
забурчало. Крутить стало в животе, нет уже мочи терпеть.
     Он, стиснув зубы, признается: "Мне выйти надо на минуту".  Она:  "Мне
тоже". Они одеваются, сдерживая поспешность,  и  шагают  к  двери.  И  тут
выясняется кошмарная вещь. Потому что дверь они,  разумеется,  закрыли.  А
ключ, приняв яд, выкинули  в  форточку.  Чтобы  уже  в  последний  миг  не
передумать, не выйти за помощью малодушно. А этаж - четвертый.
     Они шепотом кряхтят, не глядя друг на друга. Сна ни  в  одном  глазу.
Кишки поют, скрипят и рычат на последнем пределе. Он пытается  дубасить  в
дверь, но везде тихо и пусто: обезопасились от помощи и помех!
     Если им и раньше жизнь была не мила, то сейчас  они  и  умирать  тоже
больше не хотели, потому что хотели  они  только  одного  -  в  сортир.  И
любовь, и смерть, конечно, прекрасны, но все это  ерунда  по  сравнению  с
туалетом в необходимый момент.
     Шипя и поухивая  пытается  он  подковырнуть  как-то  замок,  выломать
дверь, но силенок  уже  нет,  а  в  брюхе  наяривает  адский  оркестр  под
давлением десять атмосфер.  Убийца-санитарка  проявила  предусмотрительную
гуманность - снабдила их хорошим слабительным.
     Глупости это, что смерть страшна. Фармацевтика  в  союзе  с  природой
способны устроить такое, перед чем смерть покажется пикником на взморье.
     Придя с работы и не достучавшись,  хозяева  открыли  запасным  ключом
комендантши. И выпали обратно в коридор. Вы не  пытались  войти  в  туалет
колхозного автовокзала после ярмарки?
     Две голубые тени беззвучно лепетали об отравлении. Скорая  с  разгону
закатила им промывание и увезла вместе с пакетиком из-под яда, взятым  для
анализа оставшихся крупинок. По результатам анализа врачи, с характерным и
неизменным цинизмом, разумеется, бессердечно гоготали;  чего  нельзя  было
сказать о гостеприимных хозяевах комнаты.
     Так высокая кульминация  и  низменная  развязка  завершили  отношения
злосчастной пары: разбежались. Его  потом  дважды  ловил  знакомец  и  бил
морду; а она, напротив, подружилась с санитаркой.

   Валя, ну ты странная, честное слово! Какая любовь, опомнись, Валентина! 
Что я тебе такого сделал? 
   Да, бесплатно подвез. Было дело, докатил до дому. Так мне ж по дороге было! 
   Цветы подарил? Здрасьте! В машине кто-то оставил, хотел выбросить веник, а 
тут ты! И тебе приятно, и в машине чисто! Ах, там ромашечка была, ты ее пощипала 
и вышло "люблю"?! Валь, если лбом упереться, и на кактусе колючки сойдутся! 
   Обнял ласково? Чем это, интересно узнать? Правой рукой? Ну, закрываючи дверь 
машины, мог нечаянно задеть, мог!  Но  все  культурно,  никакой ласки, я помню! 
А ты аж задохнулась? Да у тебя астма, Валь! К врачу сходи - и вся любовь! 
   Какой вечер в ресторане никогда не забудешь? Валь, тебя что - в  ресторан никогда 
не водили? Положил тебе кусочек получше? Ты за  кого  меня принимаешь, Валь? 
Мне жареного нельзя, вот и стряхнул, чтобы не пропадало! Клянусь, никакой заботы 
в том не было! 
   Что-что? Э, нет! Не я тебя, а ты меня повела к подруге. Ключи у  тебя были! 
Сразу в прихожей целовать начал? Естественно! А как  иначе,  Валь, когда времени 
в обрез, да еще белье из прачечной обещал жене взять! А  я человек слова, Валь! 
У нас с тобой на все про все  было  час  пятнадцать минут! А с тобой еще поговорить 
надо! Это час долой! Тут  не  то  что  в прихожей, в лифте начнешь целоваться! 
   Чего, чего я сказал?.. "Лучик мой светлый"?.. Нет,  ну  мог  ляпнуть, мог! Тем 
более наливка, помнишь, домашняя - градусов ноль, но  три  кружечки... 
   Как, как? "Люблю..?" Это я такое сказал вслух? Ну точно наливка!  Говорила жена: 
"Не пей, Костик!" А что собственно тут такого? Все говорят. Если незнакомая женщина, 
конечно. Ах, ты пятнадцать лет этого слова ждала? И ни одна сволочь не могла тебе 
этого сказать!.. Ну, народ!.. 
   Валь, и мне с тобой хорошо было!  Недели  вполне  достаточно,  поверь мне! А ты 
решила с мужем разводиться, потому что за  пятнадцать  лет  он такой красивой жизни 
тебе не устраивал? Скотина! Но это  не  повод  бросаться на шею первому встречному, 
Валь! Где ж твоя девичья гордость? 
   А что тебе со мной так хорошо было, извини, не хотел! Я не Дон  Жуан. Ничему 
такому не обученный, а все равно,  смотри,  как  тебя  на  ерунде скрутило! 
   Я рад за тебя, Валентина. Но нельзя свое счастье строить на несчастье других. 
Во-от, не подумала ты о близком нам человеке, о моей жене! Должно у человека быть 
что-то святое, согласись, Валь!

Для того чтобы поставить детей на ноги, надо снять их со своей шеи.

Вот Вы жалуетесь на тяжёлое детство! Это у меня было тяжелое детство - 
восьмибитные игрушки...

Как красота спасёт мир, если она только и делает, что требует жертв?

Красивая женщина  - это рай для глаз, ад для ума и чистилище для карманов.

Утро - это такая часть суток, когда завидуешь безработным...

Как не работай - всегда найдётся козёл, который работает меньше, а получает больше.

Хорошо, когда собака - друг. Но когда друг - собака...

Дружба порой переходит в любовь. Но чаще - в беременность.

Жизнь - это собачья упряжка: пока ты не лидер, пейзаж не меняется.

Жизнь дается лишь раз. А удается и того реже....

Каждая мать желает своей дочери, чтобы та была в браке счастливее, чем она сама, 
но не каждая мать желает своему сыну, чтобы тот был в браке счастливее, чем его отец.

Техника дойдет до такого совершенства, что человек сможет обойтись без себя.

Хвост у человека отпал, а необходимость им вилять осталась.