Пятый  дивизион  Ленинградской  милиции  был  не  самый  боевой.   Он
специализировался по охране кладбищ и памятников. Покойники же, равно  как
и памятники им, народ в принципе спокойный и к бесчинствам не склонный. По
пустякам не беспокоят, и взяток не дают. Поэтому милиционеры скучали.
     Подхалтуривали слегка, конечно.  Цветы  с  могил  продавали,  реже  -
могильные плиты в новое владение. И тихой их  службе  коллеги  завидовали:
вечная тишина, свежий воздух, от выпивки никто не отвлекает.
     Особенно завидовали дежурящим  на  Пискаревском  кладбище.  Там  один
сержант  очень  хороший  промысел  сообразил.  Вечером,   после   закрытия
мемориала, идет он к  скорбящей  Матери-Родине,  снимает  сапоги,  снимает
штаны, берет сачок и лезет в фонтан перед ней. И тщательно тралит. А в тот
фонтан интуристы весь день кидают на прощание монеты.  Глупый  обычай,  но
прибыльный. Ефрейтор на атасе  стоит,  рядовой  горсти  мелочи  в  мешочки
пересыпает. Потом брат рядового, летчик на линии  Ленинград  -  Хельсинки,
летит с портфелем рассортированной валюты (экипажи-то не  досматривают)  и
закупает на все колготки. Жена  ефрейтора,  продавщица,  продает  их  мимо
кассы. Прибыль поровну. Такой сквозной  бригадный  подряд.  Быть  сержанту
генералом!
     Процедура отработана. После ловли рядовой  бежит  за  водкой,  они  в
дежурке принимают, согреваются и скрупулезно считают  в  кучки:  финмарки,
бундесмарки, пятисотлировики и полудоллары. Выпьют,  закурят,  и  считают.
Очень были службой довольны.
     Только сортира в дежурке не предусмотрено. А в общественный  -  ночью
под дождиком - далеко и неохота.  А  тут  сержанту  в  полночь  приспичило
по-большому.
     Вышел он: темь глухая, дождь шуршит; зашагнул  в  какую-то  могильную
чащу,  присел,  полы  шинели  на  голову  -  Господи,  помоги  мне  удачно
отбомбиться. Употребил по назначению газетку "На страже Родины" - а встать
не может.
     Он дергается, а его сзади с нечеловеческой силой тянут  вниз.  И  тут
где-то далеко за кладбищем часы бьют двенадцать ударов...
     Заверещал несчастный от ужаса, заупирался - но нет ему  ходу.  Гнетет
его к сырой земле потусторонняя воля.  Осквернил  святое  место,  оскорбил
прах - и костлявой рукой влечет его к  себе  покойник.  Ни  вырваться,  ни
вздохнуть, и оглянуться нельзя - жутче смерти.
     Через полчаса вылезли подчиненные:  куда  запропастился?  Ни  зги  во
мраке, и только собака скулит в кустах гибельным воем. Цыц ты! Скулит.
     Подходят: это сержант сидит и скулит,  глаза  зажмурены,  уши  руками
зажал - а полой  шинели  прочно  наделся  на  сломанное  острие  могильной
оградки за спиной.
     Окликнули - скулит. Отцепили, подняли - скулит.
     Привели в тепло, застегнули штаны - скулит.  Влили  в  него  водки  -
крякнул, и дальше скулит!
     Сначала они, сообразив, что к чему, ржали до колик, потом испугались,
потом надоело: хорош, мать твою, все! А он скулит.
     Утром на смене доложили и вызвали  скорую:  сдали  его  психушниками.
Пусть теперь им поскулит, полечится.
     Как пелось тогда - "Наша служба и  опасна,  и  трудна,  и  на  первый
взгляд как будто не видна".
     А не фарцуй на милостыню с  кладбища,  не  гадь  на  могилы.  Или  по
крайней мере не пей на службе. Пей, но в меру.
     Все-таки у него, видно, совесть нечиста была.

     Был в Ленинграде вполне известный  актер  Зиновий  Каморный;  как  бы
почти звезда полупервого ряда на вторых ролях. Такой  стройный,  красивый,
дерзко-обаятельный  -  часто  снимался  в  ролях  всяких   белогвардейских
поручиков или преступников с привлекательной порочностью.
     Девицы там висели гроздьями и дрыгали ногами. Это  дело  он  понимал.
Такой советский плэйбой, душка-киноартист.
     И хороший, кстати, актер!  Мог  бы  карьеру  возвести.  Но  керосинил
по-черному, штопором в брызги: от запоев лечился.
     Жена с ним не выдержала, ушла. Он ее метелил дико. Как нажрется,  так
и коммуниздит. Или по знакомым скрывалась, или  в  травме  лечилась;  куда
же... Его адресок на скорой и в милиции уже знали.
     И вот он набанкетился в угар и дым с  ошалелой  поклонницей,  с  утра
сгонял ее за литром на опохмел и стал метелить. Но она сопротивлялась, так
он решил ее резать.
     Соседи на  дикие  вопли  застучали  в  дверь,  задергали,  загрозили:
привычный случай;  опять...  А  девица  вьет  адские  рулады  -  спасайте!
насмерть убивают!
     Пока прождешь вызванной милиции, э. А внизу шлепал себе  с  дежурства
милиционерик. Ему замахали, призвали. Прибегает наверх.
     Из-за двери - радиопьеса ужасов  на  полную  громкость!  Он  грохочет
кулаком, сапогом: милиция! А ни фига. Помогите!!!
     Вышибли с соседям  дверь.  Дух  ханыжный,  в  пустых  стенах  бутылки
катаются.  И  посреди  композиции  артист  Каморный,  опухший   вампир   с
парикмахерской  бритвой:  Иван  Грозный  убивает  свою  дочь.  А-а.  Рычит
безумно, бабу в обхват - и лезвие к горлу!  Еще  шаг!  и  катайте  голову.
Кровь показывается на шее.
     Ай, ой. Ситуация требует мгновенных действий. И милиционер действует:
дергает пистолет и первым же выстрелом в упор очень удачно засаживает бабе
в  бедро.  Их  на  службе  мало  тренируют  на  снайперскую  стрельбу  при
скоротечных контактах. Опыта нет: у него все трясется от зубов до колен.
     Девица оседает, милиционер укрепляет шпалер двумя  руками  -  шар-рах
артисту Каморному да посередь лба. Тот, естественно, бритву выпустил и сам
лег. Порядок восстановлен.
     Соседи протолкнули воздух, ахнули, охнули. Все тихо.
     Блюститель порядка осознал остекленело, соотнес картину с инструкцией
и выпалил третий в потолок. В качестве предшествующего  предупредительного
выстрела.
     Едет милиция, едет скорая:  Бородино!  Девица  лежит  на  стеклотаре,
стоны испускает. В бедре у нее дыра,  на  шее  порез,  под  глазом  синяк.
Артист Каморный лежит смирно. Бритва в крови, из пистолета дымок, у народа
глаза по чайнику.
     Девице - повязка и шина, перебита бедренная кость, артисту  Каморному
- вызывается транспорт везти в морг, участники и свидетели - -  приступаем
к даче показаний. Фельдшер милиционеру: благодарим за  отличную  стрельбу.
Профессиональный юмор.
     Соседи за милиционера горой. Радуются, что отмучились; задоставал  их
Каморный своим талантом.
     На похоронах народу была куча.  От  театра,  от  кино,  венки,  речи:
скорбь. Девки милицию проклинали.
     Того  парня  еле  потом  оправдали.  Упорно  дознавались  о   порядке
выстрелов и меткости попаданий. Еле соседи отовраться помогли.

Меня тут на детекторе лжи проверяли...
В банк решил устроиться кассиром. Они говорят: "Надо проверить, а то вы вдруг 
чужое возьмете!" Я говорю: "А вдруг вы мое тяпнете?" Они спрашивают: "А у вас есть?" 
Я говорю: "А вдруг будет?" Они говорят: "Вот когда будет, тогда и тяпнем! 
А сейчас идите к детектору!"
Ну, подсоединили ко мне провода, говорят: "Смотрите на нас". Я смотрю, а сзади 
них на столе - бутылка.
Тот, который за детектором, спрашивает: "Фамилия?" Я говорю: "Прохоров". 
Он говорит: "Детектор показывает, что вы говорите не то, что думаете!" Я говорю: 
"Вы бутылку со стола уберите, и он будет показывать правильно!"
Убрали. Длинный спрашивает: "Изменяли вы когда-нибудь жене?" Я говорю: "Нет!" 
У маленького шея вытянулась длиннее, чем у длинного. "Почему?" - спрашивает он. 
Я говорю: "Так я же холостой!"
Длинный меня взглядом испепеляет, спрашивает: "Имеете ли связь с преступным миром?" 
Я говорю: "Конечно, имею!" Они говорят: "С кем?!" Я говорю: "Да вот к вам пришел!"
У длинного глаза на лоб полезли. Он их рукой вниз и спрашивает: "Направление какой 
партии вам ближе?"
Я говорю: "Да как их поймешь, если они говорят одно, а получается у них другое, мне 
про что говорить-то: про то, что они говорят, или про то, что у них получается?"
В детекторе что-то щелкнуло, и дым пошел. Который у детектора, говорит: "Ну ты и 
скотина - прибор сломал!" Я говорю: "Я же не виноват, что он мои мысли не понимает!" 
Длинный кричит: "А ты-то сам понимаешь?!" Я говорю: "Да у меня и мысли такой нет - 
свои мысли понимать!"
Ну, починили они, длинный спрашивает: "Есть ли у вас недвижимость за границей?" 
Я честно говорю: "Есть". Длинный с жадностью: "Какая?!" Я говорю: "Могила деда 
на Украине осталась!" Длинный воздухом подавился. А маленький - тут как тут! 
Спрашивает: "Если бы вы пришли к власти, что бы сделали?" Я говорю: "Напился. 
С горя!"
Длинный откашлялся, кричит: "Почему?!" Я говорю: "Потому что у нас всегда: кого 
дружно выбирают, потом дружно матерят!"
У длинного глаза на пол упали. Он их поднял, платочком обтер и начал в уши вставлять. 
А маленький говорит: "Странно, но самописец совсем ничего не пишет!"
Я говорю: "Боится, тварь, правду писать!"
Ну, длинный наконец догадался - вставил глаза куда надо и говорит: "Отвечайте в рифму: 
Европа..." Я говорю: "Плюс". Он говорит: "Не плюй в колодец, пригодится..." 
Я говорю: "Слюна".
У длинного уши зашевелились. А маленький напрягся весь и говорит: "Как вы считаете, 
правильно поступило царское правительство, что продало Аляску Америке?" Я говорю: 
"Нет. Надо было всю Россию продать, сейчас бы уже все лучше жили!"
В детекторе бабахнуло что-то, маленького на пол сбросило, а у длинного уши отскочили 
и стали под потолком летать.
"Верите ли вы, - кричит маленький с пола, - что Россия возродится?!"
Я говорю: "Конечно! Лично меня уже подташнивает и тянет на соленое!"
Тут уши длинного в окно вылетели, маленький в щель под дверью прополз, а я отсоединил 
обуглившиеся провода и пошел устраиваться на другую работу.

Он (по телефону). Девушка, девушка, в чем дело? У меня уже несколько дней 
молчит телефон, девушка?
Она. Как? Разве вам ничего не говорили?
Он. Нет.
Она. А вы открытку получали?
Он. Нет.
Она. Как? Вы же должны были получить.
Он. Да. А я не получил.
Она. Вы должны были получить. (Кладет трубку.)
Он (набирает). Девушка!..
Она. Пятнадцатая.
Он. Уважаемая пятнадцатая. У меня уже три дня молчит телефон.
Она. А вам ничего не говорили?..
Он. Нет, нет, ничего. И открытки не было. А что случилось?
Она. Должна была быть. А из управления вам звонили?
Он. Нет.
Она. Странно.
Он. Что случилось?
Она. Вам изменили номер.
Он. Девушка, миленькая, пятнадцатая, не бросайте. За что? Почему?
Она. Там узнаете.
Он. Может быть, вы знаете, почему нет писем, телеграмм. Уже очень долго.
Она. Как, вы еще не знаете? (Щелкнула. Отключилась.)
Он. Нет, нет. Что случилось? Пожалуйста!
Она (щелкнула, включилась). Уже месяц, как вам поменяли адрес.
Он. Ой! Ай! За что? Куда бежать? Всему дому поменяли?
Она (щелкнула). Нет. Только вам.
Он (растерянно). Что же делать? Я же так жду. А тут приходят письма, повестки на 
фамилию Крысюк. Куда их пересылать?
Она. Постойте, вам что, действительно ничего не говорили?
Он. Нет.
Она. Это вам.
Он. Как?.. Я же...
Она. У вас изменилась фамилия в связи с вводом новой станции. Разве вы не 
получали открытку?
Он. Нет... Что же теперь делать? Меня же никто не знает...
Она (щелкнула). Вас предупредили. Вот у меня список. 
Против вас стоит птичка: .
Он. Нет, нет. Я ничего не получал.
Она. Значит, получите. (Щелкнула, положила трубку.)
Он (набирает). Девушка...
Она. Восьмая.
Он. Мне пятнадцатую, пожалуйста.
Она. Минутку.
Он. Простите, милая пятнадцатая, как меня теперь зовут?
Она. Это Крысюк?
Он. Д-да...
Она. Сейчас, сейчас... Семен Эммануилович.
Он. Так я уже не...
Она. Нет-нет. Это все осталось. Год рождения - 1926.
Он. Мне же сорок два...
Она. Это по-старому. Вам теперь пятьдесят шесть, еврей!
Он. Опять?!
Она. Да. Родители - кулаки-землевладельцы.
Он. Откуда? Что? Какие землевладельцы? Мы из служащих...
Она. Нет, нет. Это изменено. Вам должны были послать открытку, но я вам могу 
зачитать, если хотите.
Он. Да. Да. Обязательно.
Она. Крысюк Семен Эммануилович, пятьдесят шесть лет, из раскулаченных, продавец.
Он. Кто?
Она. Продавец овощного отдела.
Он. Позвольте. Я врач. С высшим. Первый медицинский в пятьдесят втором году.
Она. Нет, нет. Это отменено. Вы продавец.
Он. Где, в каком магазине?
Она. Вы сейчас без работы. Вы под следствием и дали подписку.
Он. За что?
Она. Недовес, обвес. Этого в карточке нет, то ли вы скрывались. Я не поняла. 
Вам пришлют. Там что-то мелкое. Ну, у вас родственники там...
Он. Нет у меня там.
Она. Теперь есть.
Он. Где?
Она. В Турции.
Он. Турки?
Она. Нет... Сейчас палестинцы. Тут написано, что вы подавали какие-то документы. 
Что-то просили.
Он. Что просил?
Она. Тут не ясно. Вам отказано. И от соседей заявление. Просят вас изолировать.
Он. Мы же незнакомы. Я их никогда не видел.
Она. Просьба рассматривается. Скажите спасибо, что у меня время есть. Я не 
обязана отвечать, я завтра ухожу в декрет, так уж сегодня настроение хорошее!
Он. Спасибо вам, пятнадцатая, пусть ваш ребенок будет здоров.
Она. Так что вы сейчас из дому не выходите. Соседи могут избить вас.
Он. Ладно. Спасибо. А тут письма, повестки на имя Крысюка, что делать?
Она. Ну как? Отвечайте. Это вам все!
Он. Простите, у меня дети есть?
Она. Сейчас... Маша, посмотри у Крысюка дети... (Щелкнула.) Минуточку! (Щелкнула.) 
Двое. Сын восемнадцать и дочь двадцать семь.
Он. Где они?
Она. Он спрашивает, где они. (Щелчок.) Уехали в прошлом году.
Он. Они мне пишут?
Она. Минуточку. (Щелчок.) Им от вашего имени сообщили, что вы скончались.
Он. А всем, кто меня вспомнит под старой фамилией?..
Она. Лучше не стоит общаться. У вас и так хватает... Вам еще - курс лечения...
Он. От чего?
Она. Здесь сказано - туберкулез.
Он. Но я здоров.
Она. Сказано - кашель.
Он. Возможно.
Она. Вам тут что-то положено.
Он. Что?!
Она. Штраф какой-то.
Он. Спасибо.
Она. Да! Вы должны явиться.
Он. Ну и черт с ним.
Она. Нет. За деньгами. Перевод был. Но вас не нашли.
Он. Как - не нашли? Вот же находят все время.
Она. Вас не нашли и отправили обратно.
Он. Откуда перевод?
Она. Не сказано.
Он. Скажите, девушка, а внешность мне не изменили?
Она. Вот вы даете. А как же можно внешность изменить? На глупости у меня 
нет времени. (Щелчок.)
Он. Так что же мне делать?
Голос из трубки. Ждите, ждите, ждите...

     Извините, товарищи, я тут немного дергаться буду и порой даже чесаться. 
Это все производственные травмы. Опасная профессия у меня. Я испытателем работаю.
 Испытываю товары народного потребления. Да, очень опасная профессия!
     Видите, шишка на лбу? Это я испытывал первую отечественную дверь на 
фотоэлементах. Нет. Сотрясения мозга нет. В наш отряд испытателей только таких 
набирают, у которых сотрясения чего-чего, а мозга быть не может.
     Недавно, например, новую советскую люстру испытывал. Мраморную. С плафонами 
из гранита. Ой много наших на этом испытании полегло.
     Почему передних зубов нет? Плавленые сырки испытывал. А голова дергается - это 
я от нервного тика успокаивающее проверял. Очень эффективное оказалось! Всего две 
таблетки принял, сразу глаз дергаться перестал - голова задергалась. А глаз застыл 
намертво.
     Вот такой я в молодости сорви-голова был. Даже лекарства отечественные и те 
испытывал. После испытания нашего медицинского пластыря на отрываемость - пересадку 
пятки перенес. От радикулита тоже какое-то средство три месяца в спину сам себе 
втирал. По часасовой стрелке. Теперь на пляже раздеться стыдно. Оказалось, фармацевты 
что-то напутали и наполнили тюбики стимулятором роста усов. Такие усы между лопатками 
выросли! Сзади на пляже - вылитый Буденный!
     Да, чего я только за свою жизнь не испытывал... Электробритвы с ножами от 
сенокосилок, пельмени замедленного действия, конфеты «Сало в шоколаде»... Мышеловки, 
которые один оборонный завод для плана выпустил. С боеголовками. А я должен был 
кусочек мяса зубами достать, без рук...
     Даже первые отечественные баллончики от хулиганов с парализующим газом - и те 
я испытывал. На всю жизнь запомнил. Дело ночью было. Стою за углом, жду хулиганов 
с баллончиком. Идут трое... Еще даже пристать не успели, а я им прямо в глаза как 
прысну! А оказалось, наши опять что-то напутали, и струя бьет в обратную сторону. 
Но все равно здорово помогло. Самого так парализовало, что потом совсем не больно 
было, когда били...
     Одно жалко - опыт передать некому. Детей у меня быть не может. Зря я тогда 
согласился при входе в метро турникет-автомат испытать, в который фотоэлементы забыли 
поставить.
     Вот такая нужная людям профессия. Опасная, но нужная. Потому как, если бы не я, 
у вас самих детей давно быть не могло!
     Я только одного не пойму, вы над кем смеетесь? Я что здесь, один испытатель? Вы 
что, никогда сами в Черном море не купались? Не ездили по автодороге, похожей на 
стиральную доску, в машинах с выхлопной трубой, забеленной в салон? Не ели в Аэрофлоте 
куриц небритых с сырками, плавленными в тринадцатом году в мартеновской печи? В своем 
родном городе никогда не дышали окружающей средой - вечерним выбросом 
тринитилметилуранэтилдебила?
     Так что вы тоже все испытатели! Мы такой народ - испытателей. Недаром нам все 
время говорят одну и ту же фразу: «Тяжелые испытания выпали на долю нашего народа».

   Старый воробей, прислонясь к рваной калоше, обратился  к  собравшимся на 
помойке молодым воробьям: 
   - Ну, птенцы желторотые, что клювы разинули? Да, я тот самый знаменитый стреляный 
воробей Чирик Сорви-голова! Кое-кто  норовит  унести  свой богатый опыт в могилу. 
А я жизнь прожил, можно сказать, стоя одной ногой в могиле, потому делюсь опытом, 
пока второй ногой с вами тут, а не обоими там. Если нет ко мне вопросов - отвечу на 
них подробно. Первый вывод, который сделал на собственной шкуре: "с волками жить - 
не все коту  масленица!" 
   Летел как-то, знаете, с приятелями за город, на банкет. Свалка открылась на сорок 
персон. Вдруг с высоты птичьего полета видим:  на  полянке быки отношения выясняют. 
Два здоровенных бугая сшибаются лбами:  мозг  в мозг! Воробьи врассыпную, а я быков 
разнимать бросился... Цирк!.. Растащил я их... Потому что очнулся, - быков никаких 
не вижу.  Вообще  ничего не вижу. Темнота. Вот так приполз к выводу: одна голова  
хорошо,  а  две лучше, если ты не между ними! С  тех  пор  меня  зовут: 
"Сорви-голова!" Цирк! 
   Вы, конечно, хотите спросить: почему это у меня левый глаз  дергается не так, 
как правый? Хороший вопрос. Отвечаю.  Что  нужно  для  соколиной охоты? Правильно. 
Сокол. А я тогда еще соколом был. Устроили, понимаешь, охоту на медведя. Уже думали 
все, уйдет косолапый! Тут я соколом на медведя р-раз! И в это время один охотник 
(сволочь)  из  двух  стволов  как даст крупной дробью!.. Медведь-то ушел. Я его грудью 
прикрыл. Три дробины принял на себя. Лежат дома в почетном углу, рядом с  шашкой,  
которой меня рубанули казаки... Цирк! Какой вывод выведем на чистую воду?  Помогая 
ближнему, держись от него подальше! 
   Остановлюсь подробнее на эпизоде с военными учениями. Точка.  Тире... Точка... 
Тире... Тире... Точка... Нет, я не заговариваюсь! Просто  блеснул знанием азбуки Морзе. 
Кстати, был у меня товарищ. Знал  эту  азбуку, как никто. Никто не знал, а он знал! 
И уважали все! Потому что никто  не знал, а он знал! Как никто!.. Цирк! О чем это я? 
При  чем  тут  Морзе?.. Заморозки... Ага! О военных учениях! 
   Меня пригласили в качестве наблюдателя. Вернее, никто  не  приглашал, но я 
участвовал. Ну, самолеты, танки и еще кое-что, чего  разглашать  не имею права, потому 
что не помню ни черта, а то бы с удовольствием  разгласил! Я тогда, как сейчас помню, 
очутился на стороне синих! Они  еще  в желтом были для маскировки... Когда мы в атаку 
пошли на зеленых, те  засандалили ракету "земля - воздух". А я как раз в воздухе был...  
Цирк!.. Как говорится, грубо говоря, смелого пуля боится, а ракета, оказывается, не очень! 
Другими словами, в жизни всегда есть место подвигу, хочешь  ты того или нет! У каждого 
должна быть голова на плечах или в любом  другом удобном для нее месте... Хотя лично мне 
кажется, что  сегодня  январь... Цирк! После прямого попадания в ракету у  меня  шок  
случился.  Шокнутый немного, хотя в глаза не бросается. Да плюс, вернее,  минус,  
несмыкание клюва. Не смыкается клюв, зараза! Хочу чирикнуть, - не могу! Вместо чирка - 
"цирк" получается! Говоришь одно, а понимают  другое.  Я  ж  говорю "цирк"! 
   Отойдите подальше, счас буду при вас делать выводы. Что же это:  случайность 
эпизодности? Или идиотизм закономерности?  Формулирую  формулировку формулы: 
"Не плюй в колодец, если клюв не смыкается!" 
   Есть вопросы? Нет?! Не слышу! Уж год ни черта не слышу! Полный Бетховен! Зато на 
ошибках мы что делаем? Учимся, желторотики! Ученье, товарищи, свет, потому что 
ошибок тьма!.. Но я ни об чем не жалею. Жил по полной программе. Есть что вспомнить. 
Жаль нечем. Остается на старости  лет одно: щедро делиться опытом с молодежью. Чем я 
занимаюсь  по  месту  жительства, поскольку вчера угодил ногой в мышеловку!  
Слава  богу,  не  в первый раз. Дай бог, не в последний! То есть, нашел свое место в  
жизни, будь оно проклято!.. Чего и вам желаю.

     Должен сознаться, что чем старше я становлюсь, тем больше не понимаю. 
     Например, я не понимаю, как люди ездят в пассажирских фирменных поездах, 
если за одиннадцать дней билеты на них не продаются ни в одной кассе, а за десять 
дней все билеты в этих кассах уже проданы? 
     Еще я не понимаю, куда мы денем всю обувь, которую выпустили? 
     Не понимаю, почему после сокращения штатов количество работников  в учреждениях 
все увеличивается? 
     Я не понимаю - еще хоть в одной стране женщины жалуются   одновременно, что нет 
продуктов и что они не могут похудеть? 
     А когда я смотрю на  подрастающее поколение, я не понимаю, сколько же стариков 
в двадцать первом веке  будут говорить своим внукам: "Вот когда мы были молодыми, мы 
пели приличные песни, "Хэви метал". 
     Еще я не понимаю многих наших названий. Например, что это за название у конфет - 
"Радий"? Или торт "Отелло"?! А пряники "Комсомольские"? Их что, можно разгрызть 
только в комсомольском возрасте?  И я не понимаю, какой запах должен быть у одеколона 
"Спортклуб"? 
     Но это далеко не все, что я не понимаю. Иногда я не понимаю такого, о чем вообще 
лучше говорить шепотом. 
     Например, я не понимаю, почему у нас гегемоном считается пролетариат, в то время, 
как у нас гегемон - сфера обслуживания. Причем чем дальше, тем гегемонистее! 
     И я не понимаю, почему мы все должны перестраиваться? Те, кто работал плохо, я 
понимаю, должен работать хорошо. А кто работал хорошо? Должен теперь работать плохо? 
     И я никак не могу понять, почему у нас всегда народ страдает от тех постановлений, 
которые издаются ради него? А те, против которых эти постановления направлены, живут 
еще лучше? 
     Кстати, я не понимаю, можно в наше время говорить то, что я  говорю, или нет? Я 
вообще не понимаю,  кто-нибудь понимает, что можно в наше время говорить, а что нельзя? 
     Я искренне хотел понять, начал смотреть телевизор, слушать по нему речи местных 
руководителей, но тоже ничего не понял, потому что они через слово говорят: 
"так  сказать", "в  общем-то" и "где-то". А я не понимаю,   что значит: "так сказать, 
социализм", "в общем-то перестройка" и "где-то гласность"... Я понимаю, что где-то 
она есть, но где? 
     Еще я не понял, как руководителями на местах могут работать люди, которые 
неграмотно говорят, несмотря  на  то,  что они называют себя верными ленинцами. 
Я вообще не понимаю, что значит выражение "верный  ленинец". Я понимаю так: если 
человек ленинец, то, значит, уже  верный. А  если  говорят: "верный ленинец", имеют  
в  виду,  что где-то есть неверный ленинец, а кого имеют в виду, я не понял? 
     Плюс к этому, просмотрев много передач, я не понял, у нас действительно хотят 
организовать кооперативы? Или это такая кампания по выявлению жуликов? 
     Словом, я понял одно: если бы я понимал, о чем я говорю, то  лучше было бы 
помолчать.  Но поскольку я  не понимаю, то могу сказать. Но на всякий случай 
все-таки шепотом.
     Я не понимаю, зачем нужен профсоюз?  Нет, я понимаю, что нужен профсоюз, который 
защищает интересы  трудящихся. Но я не понимаю, зачем нужен профсоюз, который 
защищает свои интересы от трудящихся? 
    И я не понимаю, чем занимается комсомол? И я не понимаю, они сами понимают, чем 
они занимаются? И  я  совсем уж не понимаю, зачем один товарищ из комсомола выступил 
с предложением издать постановление  по борьбе с показухой? Он что, не понимает, какая 
после постановления о борьбе с показухой развернется показуха борьбы с показухой? 
     Я ничего не понимаю в нашем народном хозяйстве! Например, я не понимаю, почему 
соцсоревнование - это хорошо? И как может конвейер по выпуску носков на правую ногу 
соревноваться с конвейером по выпуску носков на левую ногу?! 
     И я не понимаю, почему перевыполнение плана укрепляет нашу экономику? И что 
делать с ручками для   дверей, если их выпустят втрое больше, чем дверей? Можно их, 
конечно, поставить на кастрюли. Может,  поэтому мы и покупаем порой стиральные машины 
с авиационными двигателями, которые, когда включаешь, ощущение, что злетишь; пылесосы 
в корпусах от бронебойных снарядов; портфели с замками от сараев... А  недавно, 
говорят, один завод выпустил чайники с милицейскими свистками. Теперь те, у кого есть 
машины,  по утрам, когда чайник закипает, спросонья трешник вынимают. 
     И я совсем не понимаю, как один наш автомобильный завод выступил с лозунгом: 
"Станем законодателями  мод в мировом автомобилестроении!" В то время как на прошлой 
международной  выставке на их последней  модели посетители повесили плакат: "вы бы  
еще лошадь  выставили!" Кстати, я вообще не понимаю многих наших  лозунгов. Например, 
что это  за лозунг: "Перестройка неизбежна!" Это что, наказание?! 
     А теперь совсем шепотом, чтобы услышали только те, кто со мной согласен. Я не 
понимаю, почему  я должен голосовать по месту жительства за того, кого выбирают по 
месту работы... Я не понимаю, почему у нас перестройка проводится людьми, которые 
довели страну до перестройки?
     Еще я не понимаю, может, это хорошо, что я всего этого не понимаю?! Ведь с кем 
ни разговоришься, они тоже этого не понимают. Или понимают, что этого лучше не 
понимать. Вот когда  понимаешь, сколько людей понимает, что этого лучше не понимать, 
становится понятным, откуда у нас столько непонятного!

     Роман снял со шкафа огромный рыжий чемодан подаренный тещей к свадьбе много 
лет назад и положил его раскрытым на пол посреди комнаты. За что он его любил, так 
это за вместительность. Сколько раз он уезжал с ним в командировки, в отпуска - и 
всегда в нем все умещалось?
     Сначала в чемодан полетели рубашки, галстуки, носки, потом костюм. Ну и барахла 
нажили они с Веркой за последние годы!
     Впервые Роман уезжал из дома навсегда. Уже смеркалось, и надо было успеть до 
прихода жены с сынишкой из садика. Главное, не попасться им на глаза - объясниться 
запиской. Роман свободно захлопнул объемистый чемодан, присел на прощанье на краю 
кушетки, отогнал от себя воспоминания и подумал, не забыл ли чего. .Ведь больше он 
сюда никогда не вернется. Телевизор... детская кроватка... картины... книжки... Вот, 
книжки! Как мучался из-за них, сколько мыкался по черным рынкам. Верка ради библиотеки 
палец о палец не ударила, а Долька будет довольна. Влезут ли? Ах, что за чемодан?! 
Невольно помянув добрым словом тещу. Роман так же свободно захлопнул крышку, как и в 
первый раз. «А может, и ваза войдет? Мне все-таки подарили, а не ей».
     Роман приподнял любимый чемодан и удивился тому, что, несмотря на книги с вазой, 
тот ничуть не потяжелел. Он еще раз окинул прощальным взором комнату, но ощущение того, 
что он все-таки что-то здесь забыл, не покидало его. Ах, черт! И как это он сразу не 
сообразил? Телевизор! С его же халтуры куплен. Вот только упаковать как? «А что, 
если...- закралась вдруг в голову шальная мысль,- ведь всегда все умещалось». На улице 
было уже совсем темно. Боясь включить свет, чтобы со двора не заметили его действий. 
Роман поставил телевизор поверх книжек и к полному своему изумлению увидел, что крышка 
закрылась почти без его помощи!
     - Ай да я! Ай да чемодан! Ай да теща! - закричал от восторга Роман, запросто подняв 
чемодан, как вдруг ему стало страшно. Он понял, что тот снова не потяжелел. Холодный 
пот выступил на его лице - в доме была полнейшая тишина. «Неужели и шкаф влезет?» - 
с ужасом подумал Роман. «Влезет,- ответил изнутри до бесконечности знакомый голос,- 
ты только его наклони». Роман повиновался, и... о ужас! - крышка сама открылась и 
проглотила четырехстворчатый шкаф - их семейную гордость. Именно о таком мечтала всю 
жизнь Долька. Но теперь Роману было не до нее. Да еще как назло включился фонарь на 
улице за окном, при скудном свете которого Роман увидел, как по - голодному взглянул 
на него чемодан, потом нагло улыбнулся во всю крышку и тоненьким голоском требовательно 
и коротко пискнул: «Еще!» Голос чемодана живо напомнил Роману голос давно уже умершей 
тещи.
     - Верка! На помощь! - завопил Роман и принялся запускать в чемодан чем попало: 
статуэтками, пуховичками, стульями. При каждом броске чемодан довольно раскрывался, 
глотая пущенную в него вещь, и закрывался, сладко причмокнув довольными замками. 
Когда же в комнате осталась только одна кушетка. Роман на мгновение растерялся. Тогда 
чемодан сердито тронулся с места и медленно пополз по полу прямо на него. Роман 
потерял сознание!
     Когда уставшая после работы Вера, забрав Андрюшку из садика, пришла домой, в 
квартире она застала страшнейший беспорядок с материнским чемоданом посреди комнаты. 
Она разбудила мужа, лежавшего, как всегда, поперек кушетки:
     - Ты что, опять в командировку?
     - Отменяется,- нехотя ответил Роман, поставив чемодан обратно на шкаф, и посадил 
на колени сынишку.- Ну, что новенького, хулиган?
     - Знаешь, пап, у нас там Сережка есть. Он все время у меня булочку отбирает,- 
деловито пожаловался Андрюшка.- Что ты мне посоветуешь?
     - Дать ему в лоб! - сказал Роман.- Или ты хочешь, чтобы я за тебя заступился?
     - Нет, ты лучше меня самого драться научи! Весь вечер, пока Вера наводила порядок 
в комнате, Роман учил своего карапуза драться.
     Спать Андрюшка ложился счастливый и гордый гем, что у него такой сильный и смелый 
папа, и что он так много знает недозволенных приемов, и что он тоже теперь такой же, 
как и его папа, и поэтому завтра даст в лоб Сережке, когда тот потянется за его 
булочкой.
     Бабушкин чемодан, как всегда, улыбался ему со шкафа своими желтыми замками. 
«Какая она была, моя бабушка? - подумал Андрюшка.- Говорят, добрая, но строгая».
     Перед самым сном Андрюшке показалось, что чемодан вдруг весело подмигнул ему 
одним из своих замков, и Андрюшка заснул сладко и крепко, как могут спать только дети, 
не понимая, что ждет их еще впереди...

10 апреля. Сбылась мечта идиота,- купил путевку и вот как дурак стою в Лондоне! 
Я по-английски научился только молчать,так продавщицы помогают понять, 
что ты им хочешь сказать! 
Прикупил галстук, туфли модные узкие. Старые рваные туфли - выкинул из Англии вон! 
Проезжали знаменитую речку Темзу. Вот красотища! 
У них левостороннее движение. Транспорт едет в сторону, обратную здравому смыслу. 
Обхохочешься. 
В группе две симпатичные девушки из Саратова. Носом чую: возможен роман с 
блондинкой с одной стороны, а с брюнеткой с 
другой стороны. Потому как у первой выдающийся бюст спереди, у второй то же самое 
наоборот сзади. 
12 апреля. Помчались в знаменитый Тауэр. Ихняя тюрьма - музей. 
Единственный минус Тауэра: туфли поджимать стали! Или ноги на английских харчах 
пухнут. К концу дня обхромал, пока - 
залось, пол-Лондона. 
В гостинице туфли снял,- ноги вышли на свободу, счастливые, как узники Тауэра. 
Саратовские девченки пригласили к себе.Чтобы ничто не стесняло, 
пришел в носках. Выпили. Положил глаз на блондинку, а руку на брюнетку. 
Во время остановился. Перед экскурсией надо ноги поберчь. 
13 апреля. Повезли с утра в Национальную галерею. Туфли жмут ноги так, что 
перекосило лицо! 
Картины восторга не вызвали. Скамеек мало! Сесть людям не на что. Оперся об англичанку, 
спросил: как пройти в туалет,- она 
в сторону! Скрытная нация! Сами в туалет ходят,а другим не дают! 
Не выдержал, туфли снял, смотрел не картины в носках. Оказывается, есть неплохие 
работы! 
На улице в носках стало зябко. Тем более подошел полицейский с дубинкой. Пришлось 
надеть проклятые туфли.Пятки не поместились. 
Если честно, Лондон-городок на любителя. Темза грязная, как свинья. Транспорт прет в 
обратную сторону. Смотришь налево,- давят справа! 
Не помню, как добрался до гостиницы. Когда ноги выковырял 
из туфлей, от счастья расплакался. 
В два часа ночи девченки ломилсь в номер,- не открыл. Не мог доползти до дверей. 
Но до чего в Саратове девки распущенные! 
14 апреля. За ночь ноги приняли первоначальную форму. Утром распарил, ножом 
поскоблил. Полчаса прыгал со стула, пока себя в 
туфли вбил. 
Как нарочно,- пешая прогулка по городу! Шел, как кавалерист, из под которого 
сперли лошадь. 
Ну что вам сказать о городе? Англичан на улице, как собак нерезанных! Дождь,а они 
улыбаются! Город сумашедших! 
Саратовские топают на каблуках,как ни в чем ни бывало! 
Попробовал подумать о сексе, отчего ногу свело винтом. 
Еле вполз в номер. Разуться не смог. Лежал на полу, хотя хотел в туалет. 
Постучали в дверь. Ввалились саратовские ведьмы. В халатах на голое тело, хохочут, 
хватаются. Попросил их вынуть меня из 
туфлей. Дурочки решили: вот он секс! И давай рвать меня в разные стороны. Наконец, 
туфли с брючиной вырвали, 
грохнулись в койку и заснули, как убитые. Выходит, обеих удолетворил. 
15 апреля. Все на экскурсии, я лежу в номере, смотрю на распухшие ноги. Пожалуй, 
это главная достопримечательность английской столицы! 
16 апреля. На носилках внесли в самолет. Турпоездка, как и все в 
этой жизни, закончилась. 
К вечеру были в Питере. Три дня ходил по дому босой и пел песни. 
19 апреля. Вышел на улицу в старых туфлях. 
До чего красив Петербург!

   Говорят, "знал бы, где упадешь, - соломки подстелил!" А вот моей жены Маши отец 
из окна вывалился без всякой соломки, - и  очень  удачно!  Мыл окна, стекла тер 
и с тряпочкой вместе, - кувырк! Мы сидим с  женой,  чай пьем, думаем как новую 
мебель купить. Миллиона не хватает! Давай,  говорю, у тестя займем?! Он как это 
услышал, - ни слова не говоря, - кувырк! Вместе с тряпочкой! Между прочим, с 
одиннадцатого этажа!  Это  на  лифте долго. А без лифта лететъ секунды три! Вот 
повезло тестю. Представляете? С такой высоты, - и ни царапинки. Носок, правда, 
левый  порвал!  Хороший был носок, шерстяной. Вы спросите, почему тесть уцелел, 
а носок  порвался? Да под окном сосед "Жигули" свои заводил. Вот тесть и нырнул  
солдатиком, крышу пробил и у соседа на шее приземлился. 
   Сосед едва умом не тронулся! Представляете? Сидишь в своей  машине  и вдруг 
перед носом у тебя шлепанцы! А на шее сидят! С перепугу сосед резко газанул. 
"Жигули" рванули, на мужика с газовым баллоном прыгнули. Мужик не растерялся, - 
метнул баллон в машину. А сам головой об асфальт  и без сознания затаился. Машина 
на баллоне с газом, естественно,  подорвалась. Куски в стороны. Бабах! Только сосед 
в кресле остался, в руль вцепился, гудит, а на шее у него тесть сидит и в легком 
шоке волоски на голове соседа перебирает. Но не все еще. Осколок баллона витрину 
универсама разбил. Что там замкнулось или разомкнулось, не знаю, но свет в  
универсаме вырубился. А до закрытия минут сорок осталось.  Внутри  магазина тьма 
полная. Кто-то крикнул: "Товарищи, без паники!" А паники и так  никакой! 
Тишина полная. Только слышно как товар с полок шуршит. 
   Когда свет вспыхнул, в универсаме никого не было. Даже кассовый аппарат на 
радостях прихватили! И что характерно: товар,  который  на  свету никто не брал, в 
темноте ушел за милую душу! То есть, в потемках покупательная способность резко 
повышается! 
   Тут на место происшествия милиция прибыла. Наверно, кому-то ничего не досталось, 
вот он и вызвал. Они приехали,  а  возле  универсама  никаких улик. Только тесть у 
входа лежит, последний сухарик догрызает. Его спрашивают: "Где ваши сообщники?" 
А тесть им говорит, что когда летел, ничего подозрительного не заметил. 
   Короче, чтобы не раздувать громкое дело, решили эту загадочную  историю списать 
под стихийное бедствие. Мол, в  результате  землетрясения  в Турции, имело место 
сотрясение почвы в районе универсама, куда все товары и провалились к чертовой матери. 
А у тестя, как у  единственной  уцелевшей жертвы спрашивают: "Какие у вас претензии 
к Турции?". 
   Тесть от всей этой кутерьмы умом чуток тронулся, но в ту  сторону,  в которую надо. 
Заявляет, мол, вышел за маслом с одиннадцатого этажа, а  в результате, зверски порвал 
носок шерстяной. И пальто кожаное на меху куда-то провалилось! А в нем был кошелек с 
миллионом мелочью. 
   И что вы думаете, этот прыжок из окна  тестю  возместили  турки  полностью. 
Так что новую мебель купили. Вот тесть из больницы выйдет,  хочу у него на цветной 
телевизор занять. Больше не у кого...