Мне в отделе кадров говорят: «Ваш отдел перенасыщен людьми, надо хотя бы 
одного человека сократить». А кого мне сокращать? Кулакова? Нет, извольте... 
Давайте разберемся! В других отделах кто прыгает, кросс бежит, гранату кидает, 
плавает на приз газеты «Идем ко дну!»? Три-четыре участника группы «Здоровье» 
да шесть-семь женщин, которых из-за габаритов и склочного характера на финиш без 
очереди пропускают. А у нас? Вы этого Кулакова когда-нибудь видели? Зайдите 
как-нибудь, взгляните! Пиджак 68-го размера, голова 74-го. От туфель следы на 
снегу, как от чемодана, остаются. Нормы ГТО любому за десятку сдает. У нас 
благодаря ему весь отдел с золотыми значками «Готов к труду и обороне» ходит. 
Зачем мне его увольнять?
     Филиппова уволить тоже глупо. Он стенгазеты к любому празднику по 27 метров 
длиной выпускает. Шутка ли? Первомайскую газету досрочно вывесил, к 1 апреля!
     За Горяева мы в прошлом году в соревновании шестьдесят пять очков получили. 
Он с новым начинанием выступил: «Регулярно приходить на работу! Несколько 
раз в день!»
     Коноплянский ежегодно за весь отдел на донорских пунктах отдувается. Редчайшая 
кровь оказалась. Тамбовского разлива. Мы его так и зовем: донор-рецидивист!
     В прошлом году хотел Кокурина уволить. А он взял и учудил. Стал победителем 
во всесоюзной рыбалке по подводному лову. Шутка ли? Изобрел новый бур, с помощью 
которого в отведенное время набурил лунок в десять раз больше, чем остальные.
     Симкина я ни за что уволить никому не позволю. Он экстрасенс. Зимой, когда 
отопление отключают, нам свое тепло передает...
     Машенька в хоре поет. Линькин макраме занимается. С утра до вечера вяжет. 
Любовь Евгеньевна - каратистка. Так что ее уволить вообще ни у кого рука не 
поднимется. Я ее теперь на подведение итогов по соцсоревнованию всегда посылаю. 
Она там очень удачно у начальства очки выбивает.
     У Крымова отец - главный пожарник района. Уволишь, запретит чайник в отделе 
держать. Руднева по звонку свыше приняли, значит, по звонку свыше только и уволить 
можно... Недаром его все так и зовут: «Наше позвоночное».
     Полежаев к любому празднику за 25 минут 500 шариков надуть может. 
Незаменимый человек!
     Хромов единственное в стране общество возглавляет - «Общество озеленения 
Красного Креста». Пока он в этом обществе один. Председатель!
     А у Дронова дочка в один детский сад ходит с внучкой секретарши заместителя 
нашего министра. Четыре годика девочке, а уже для нашего отдела три новых ставки 
выбила. Не могу же я неблагодарным по отношению к ней быть и папу ее уволить...
     Словом, где ни копни, куда ни сунься, а всюду есть объективные причины, 
почему никого увольнять мне нельзя...
     Даже Максим Максимыча и то не сократишь. Конечно, он с утра до вечера только 
и знает, что пишет, чертит, считает. Ничего больше, сачок, не делает. Но зато на 
нем одном весь план нашего отдела держится. Так что увольнять мне некого. А если 
хорошенько разобраться, то и не обязательно. Что я, первый раз подобное указание 
сверху получаю? Да если б я всех директив начальства слушался и за эти 25 лет 
сокращал согласно их предписаниям, у меня бы сейчас в отделе работало минус 19 
человек. А у меня их как было 12, так и теперь - 28.
     И все незаменимы! И каждый на своем месте!!! И все вместе дружно завтрашний 
юбилей встречаем - двадцатипятилетне со дня начала на нашем предприятии сокращения 
штатов! Поэтому лучше я к этому юбилею, как всегда, начальству аргументированную 
записку подам, почему никого сокращать нельзя! А всем остальным к этому празднику 
почетные грамоты выпишу. Кроме себя, конечно. Самому себе неудобно почетную грамоту 
выписывать. Поэтому сам, как и все начальство, обойдусь премией. И ценным подарком!!!

  Ой, народу-то! Народу! И все в комиссионный! Во барахла у людей накопилось! 
Ну ладно... Чего шумите? Всего на сорок минут на работу опоздала! Как, как? У 
такси дверцы примерзли! Вылезти не могла.
     Ой, Зинулька, привет! Поди, чего на ухо скажу. У нас нового директора назначили. 
Злющая! Седьмой раз не замужем. Поэтому ты, золотце мое, встань пока в очередь. 
А я быстренько всех отсюда спроважу и у тебя все, что ты принесла, приму. 
Ну прям-таки, долго... Как шарики от пинг-понга у меня все полетят. Вот увидишь!
     Кто первый? Вы, гражданочка? Что у вас? О-о, нет! Польта мы временно не 
принимаем. Как почему? Не сезон! Лето на дворе. И не надо на меня голос повышать. 
Был бы купальник, приняли! Проходите! Следующий! Что у вас, мамаша? Купальник?! 
Не-е, мамаша, купальники временно не берем. Как почему? Не сезон! Вы что, сами 
не видите - третью неделю дождь идет! Что они в вашем купальнике - под дождем 
мыться будут? И не надо, не надо на меня кричать! Был бы зонт - приняли! 
Проходите... Следующий!
     Что у тебя, отец? Зонт?! Не, даже не раскрывай - зонты вообще не берем! 
Не сезон! Не понял? Хорошо, объясню... Слушай внимательно. Ты его почему сдаешь? 
Потому что он тебе не нужен! Так? Так! А если он тебе не нужен, почему он должен 
быть нужен кому-нибудь другому? Вот вам зонт нужен? Нет? А вам? А тебе, Зинка, 
зонт нужен? Вот видишь, отец, никому твой зонт не нужен! Даже Зинке. 
А значит - не сезон! Понял? Вот и молодец! Следующий! Ба! Вы зачем мне детскую 
коляску привезли? Для них сейчас не сезон! Как почему? Июль на дворе! Сами, что 
ли, не понимаете? По гороскопу - знак Рака. А под знаком Рака одни районные врачи 
родятся! Вы хотите, чтобы ваш ребенок стал районным врачом? Нет? Нет! Вот и 
другие не хотят! Так что проезжайте! Следующий! Ба! Это еще что такое? Зачем 
мне рога?! Для рогов сейчас не сезон. Я вижу, что хорошие, ветвистые. Понимаю, 
от развода остались. Все равно не сезон! Если мы во время отпусков у всех рога 
принимать станем, нам специализированный магазин открывать придется. С фирменными 
филиалами. В Крыму и на Кавказе! Следующий!
     Так, дедуль, это от тебя нафталином пахнет? Нет? А от кого? От макинтоша 
твоего? Ну давай, показывай свой макинтош...
     Ой, Верунчик, привет! Поди, на ухо скажу. Ты ко мне в перерыве загляни, а 
то у нас гайки закрутили. Старого директора сняли! Строгий выговор ему влепили! 
И куда-то в другое место перевели. Не знаю куда. Как всегда в таких случаях, 
куда-то с повышением!
     Так, ну что, дедуль? Это и есть твой макинтош? Дедуль, только честно, скажи: 
ты в нем еще в японскую воевал? Нет? А когда? В русско-турецкую? А шаровар у тебя, 
дедуль, от татаро-монгольского ига не осталось? Остались! А ты читал, золотце мое, 
что в нашем объявлении написано? На комиссию принимаются вещи, в которых... Ну, 
давай вместе произнесем... Не более сорока процентов потрепанности! А у тебя? 
Нет, у тебя я и так вижу, что больше! А у макинтоша твоего? Где правый рукав? 
Моль съела? Надо было в полиэтиленовом пакете хранить. Хранил? Ну и что? Она 
его вместе с пакетом съела? Ну ты, дед, просто юный мичуринец - какую моль 
вырастил! Следующий!
     Ну а ты, бабуля, чем порадуешь? Случайно, не набедренной повязкой?
     Александр Семенович, здравствуйте! Разрешите вам кое-что на ухо сказать! 
Я сейчас вас принять не могу, вы ко мне все вечером домой завезите! Здесь 
никаких дел теперь вести не будем. А за мужа моего вам особое спасибо. Его 
в загранкомандировку благодаря вам... Я, правда, надеялась, что лет на пять, 
но на два тоже ничего...
     Ну чего, бабуль, над душой висишь? Что у тебя еще? Джинсы?! Чьи? Твои?! 
А фирмы, фирмы какой? «Деникин»? Нет такой фирмы, бабусь! А ну, покажи! Эх, 
бабуся-бабуся! Не «Деникин» фирма называется, а «Вранглер»! Нет, не могу я 
это, к сожалению, золотце мое, у тебя принять! И все остальное тоже не могу. 
Почему? Потому что ничего этого в нашей продаже никогда не было! Ну и что же, 
что все ходят? У нас все в том ходят, чего никогда в продаже не было. Следующий!
     Ну вот, Зинулька, и до тебя добрались. Видишь, как быстро, умеючи-то! Ну давай, 
показывай, что там у тебя? Ну, отличное пальто, Зинуль, осеннее, кожаное. Купальник 
тоже чудный! Зонт тоже давай! Товарищи! Товарищи! Ко мне очередь не занимайте! 
Я до обеда занята буду. Все приходите после обеда. Все давай, Зинуль, все! Да что 
ты, у нас все продастся! Какой не сезон? У нас три вокзала рядом. А у приезжих 
всегда и на все сезон!

     Инспекция в сумасшедшем доме выглядит совсем  не  так  помпезно,  как
некоторые представляют. Просто звонят в занюханный районный  психдиспансер
где-то  в  глубине  области  и  сообщают:  у  вас  будет  инспекция,  всем
присутствовать на месте. А дурдому для полноты счастья  вечно  не  хватает
только инспекции.
     Ну  что  -  приезжает  инспектор.  Из  новых.   Представляется.   Его
сопровождают к главврачу и начинают развлекать разговорами и жаловаться на
трудности и нехватку всего. А он отчеты просматривает  мельком  и  норовит
поскорее  перейти  к  обходу.   Направляется   в   пищеблок,   интересуясь
стандартно: "Как у вас с питанием?"  С  питанием  так  себе.  Он  лезет  в
кастрюли, проверяет  котловую  закладку  и  дотошно  проводит  контрольное
взвешивание. И начинает припахивать скандалом, потому что везде,  конечно,
воруют. Инспектор слушает объяснения,  кивает,  соглашается,  но  бездушно
требует накладные на  получение  продуктов.  Дотошно  сравнивает  цифры  с
наличными запасами - ничего, конечно, не сходится: масло не сходится, мясо
не сходится и прочие яйца и ценные овощи-фрукты. Теперь составляем  акт  о
недостаче. Возникают слезы и просьбы.
     А инспектор, карающий меч закона о здравоохранении,  лезет  дальше  и
глубже, сестру-хозяйку трясет: где новое постельное белье? халаты  первого
срока?  полотенца?  Сестра-хозяйка  мелко  жмется,  мекает   и   бумажками
шелестит: нового не  хватает,  старое  списано,  но  наличествует,  рваные
пополам простыни по ведомостям фигурируют за целые две, стиральные порошок
сплыл неведомо куда - переживает сестра-хозяйка, песни о тяжкой доле поет.
А несгибаемый инспектор намерен рисовать акт второй.
     А за инспектором фельдшер ходит, старый змей, всему  облздраву  давно
известный. И что тот пропустит, этот  подсказывает,  подзуживает:  а  вот,
мол, еще на такой моментик мы должны внимание обратить!..
     Начальство клянет вороватых и прожорливых  психов.  Срочно  строит  с
въедливым инспектором личные отношения, прибегает к  обычному  испытанному
варианту: время, значит, уже обеденное, не угодно ли перекусить. Садятся с
ними в казенную машину и везут в  наиприличный  ресторан,  заказывают  все
лучшее. Причем старый змей фельдшер жрет за  двоих  и  пьет  за  четверых,
норовя исключительно самый дорогой коньяк. На халяву-то.
     Но после обеда зараза-инспектор со свежими силами продолжает лезть во
все дыры. А почему у хроников  плохо  пахнет?  А  чему  ж  там  пахнуть  -
розам?.. А почему вот этому делали сульфидин, а в истории не указано?  Как
- не делали, а желваки на заднице отчего, от усиленного жевания по системе
йогов? не надо, любезный, не надо мне врать! А теперь, командует,  выйдите
за дверь, я один с больным побеседую, жалобы  послушаю.  И  все,  сволочь,
записывает себе в журнал. А псих - он летопись бед надиктует!
     Видя такую  напасть,  начальство  отзывает  в  сторонку  потеплевшего
фельдшера. Слушай, говорят по-тихому,  ну  твой  -  зверь!  Он  что  -  не
понимает, или мир хочет  перевернуть?  Можно  как-то  решить  все  вопросы
по-человечески, нормально договориться? Облздраву, пойми, скандал тоже  ни
к чему. Естественно, мы останемся благодарны.
     Фельдшер держится спокойно, солидно. Да, говорит, человек тяжелый. Но
работать с ним можно. Я-то, как старый сотрудник, вас,  конечно,  понимаю.
Если настаиваете - готов попробовать  повлиять.  Авось  удастся...  но  не
знаю...
     Удаляется с инспектором в кабинет. Через полчаса выходит, утирая пот.
Только для вас, говорит, рискую работой и, можно сказать, всем.  В  общем,
между нами, четыре сотни, ну и, презентик там... и я это  дело  по  старой
дружбе улажу...
     Крякают, но какие разговоры. Тут  же  сбор  средств,  быстроногого  в
магазин, вручают конвертик и сверток с парой коньяка.
     И  это  действует.  Инспектор  ликвидирует  свои  записки,  и   после
рукопожатий и взаимных уверений и добрых напутствий садится с фельдшером в
свой москвич с красным крестиком на лобовом стекле, и отбывает восвояси.
     Неплохо отделались. Кому нужно это ЧП, эта  куча  актов  и  грязь  из
дому? Ведь псих - он что? он существо безответное. Легкие - они у  кого-то
огород копают, кому-то мебель таскают.  Тяжелые  -  их  кухня  обкрадывает
вообще беспредельно. Сестрички понемногу наркотики прут, шофер  втридорога
водочку возит.  Везде  при  желании  можно  откопать  недостатки,  и  даже
медицинские ошибки, и завалиться всем дружным коллективом под монастырь. И
тем ухудшить показатели по области.
     Этот инспектор свою службу понял туго, потому  что  в  короткий  срок
обзавелся дорогим костюмом и плащом,  купил  однокомнатный  кооператив  и,
повысив таксу  за  свою  сговорчивость,  сократил  одновременно  процедуру
досмотра. Хорошо жил.
     Только однажды при такой инспекции больной ему говорит:
     - А,  Витька,  здорово!  Отлично  выглядишь!  Что,  опять  залетел  -
обострение?
     Инспектор говорит: позвольте... Врачи, естественно, насторожились,  а
больной щебечет: "Так это ж Витька, мы с ним вместе на Пряжке лежали!"
     Все смотрят на инспектора, и, хотя  извиняются,  но  просят  показать
документы. Инспектор возмущается и  норовит  смыться.  Его  задерживают  и
вызывают милицию.
     Это    было    такое    позорище,    что    областная     конференция
психоневропатологов держалась за головы и лежала вповалку.
     Бывший псих, больной, придумал способ, как жить. У него  был  зуб  на
врачей, так он решил -  я  вам  устрою,  ну  держись!  И  стал  ездить  по
диспансерам как инспектор.  Машину  он  одалживал  у  знакомого,  налеплял
крестик и звонил по справочнику: к вам едет инспекция. Быт  диспансера  он
знал,  а  вдобавок  сошелся  через  приятелей-психов  с  этим  фельдшером,
которого недавно выгнали с работы за вечное пьянство. Но  мало  кому  было
известно, что его выгнали. Псих-инспектор сгоношил фельдшера, пообещав  за
сеанс  хороший  обед,  много  выпивки  и  еще  четвертной  денег,  и   тот
согласился.
     И никому в голову не пришло - звонок  из  Облздрава,  проверяющий,  и
главное  -  при  нем  этот  фельдшер,  который  всем  сто  лет  в  системе
примелькался - не то что позвонить в Облздрав  и  перепроверить,  но  даже
спросить какой-то документ кроме бланка командировки  с  печатью,  которых
фельдшер через кого-то из старых друзей спер пачку впрок!
     Дела заводить не стали,  потому  что  заикаться  о  факте  взяток  за
сокрытие недостатков было всем причастным сторонам не  интересно.  Кстати,
вполне толковые у этого психа  были  замечания.  Обед  и  коньяк  -  вы  ж
понимаете; как же вы даже не посмотрели, кого вы принимаете?!
     Так что фельдшер отделался легким испугом, а  психа  законопатили  на
пару месяцев полечиться, чтобы он не воображал себя инспектором.
     Но купленная за это время квартира осталась ему.

В прошлую субботу Николай Петрович встретил своего приятеля Сергея Ивановича. 
Они, как известно, живут в одном доме, но с работы возвращаются с разницей в 15 
минут и поэтому видятся в год раз пять-шесть, изредка - семь.
Сергей Иванович стоял на улице у столба и читал какое-то объявление.
- Ты что - меняться надумал? - строго спросил Николай Петрович.
- Ну что ты! - смутился Сергей Иванович. - Просто вот... собаку хочу купить.
- Собаки бывают разные, - глубокомысленно поведал Николай Петрович. - Бывают, 
которые для охоты, а бывают - кусаются.
- Ну, ты меня знаешь, - сказал Сергей Иванович, - я этого не потерплю! Чуть что, 
сразу: "К ноге! На место!"
- Ты так командуешь, - сказал Николай Петрович, - что тебя ни одна собака не послушает. 
Ты командуешь ну... ну.... извини, конечно, ну... как все равно взаймы просишь! Ты 
командуй уверенно: "На мес-то!" Чтоб она тебя уважала. Ну-ка, попробуй.
- Да как-то неудобно, так вот ни с того ни с сего, - сказал Сергей Иванович.
- А когда будет с того с сего - ты не сумеешь, - убежденно произнес Николай Петрович. 
- Ну-ка, давай, давай смелее!
- Ко мне! - крикнул Сергей Иванович.
- Не, не пойдет, - уверенно определил Николай Петрович. - В твоем голосе не чувствуется 
уверенности в своем праве на команду.
- Как это не чувствуется? - обиделся Сергей Иванович. - Вот, слушай внимательно, я еще 
раз: "Ко мне! Ко мне!"
- Знаешь что, - сказал, подумав, Николай Петрович. - Ты только не обижайся, но я скажу
 правду.
- Говори, - разрешил Сергей Иванович.
- Эта собака тебя не любит, - сказал Николай Петрович.
- Почему?! - опешил Сергей Иванович.
- Потому что собака - друг человека, а ты: "Ко мне, ко мне!" - передразнил Николай 
Петрович. - Ни ласки, ни теплоты в голосе - одно желание покомандовать, власть свою 
показать. Ты уж извини, что я вот так правду в глаза...
- Может быть, сахару ей дать? - предложил Сергей Иванович.
- Чтобы зубы у нее болели? Вот поэтому я и говорю: не лю-бит! - сокрушенно вздохнул 
Николай Петрович. - Они, животные, ведь все-е чувствуют.
- Ты вместо того, чтоб лекции-то мне читать, показал бы лучше, - резонно сказал Сергей 
Иванович. - А то: не умеешь! Чувствуют! Ты вот сам покажи.
- Ну что ж, - сказал Николай Петрович, - это верно: лучше один раз услышать, чем сто 
раз услы... уви... Короче, смотри и слушай!
Он сделал шаг назад, подтянул рукава на рубашке и зычно выкрикнул:
- Д-джек, ко-о... мне!
После этого тишина на улице показалась Сергею Ивановичу как-то еще тише. Но потом 
вдруг в окне соседнего дома появилась женщина и быстро, рассерженно заговорила:
- Опять вы со своими собаками под окнами гуляете, опять вы шумите, опять вы людям 
отдохнуть не даете!
В довершение ко всему рядом с Сергеем Ивановичем и Николаем Петровичем остановился 
участковый милиционер и назидательно проговорил:
- Выгул собак производится в специально отведенных местах.
- Да она у нас... маленькая... малюсенькая такая, - показал Николай Петрович ладонью 
у земли и огляделся по сторонам.
Участковый тоже огляделся, никого не увидел и констатировал:
- Убежала. - И укоризненно добавил: - Если уж завели собаку, то смотреть надо за 
ней лучше - это вам не игрушка!
Он вежливо козырнул и ушел. Николай Петрович и Сергей Иванович молча проводили его 
взглядами, молча пожали на прощание друг другу руки и разошлись до следующей встречи...

     Если медик циничен в силу профессии, то первокурсник - еще и  в  силу
возраста. Шик  первокурсника  не  просто  позавтракать  в  анатомичке,  но
желательно  облокотившись  на  выпотрошенный  труп.  Так   устанавливаются
нормальные рабочие отношения с бренной людской плотью. А уж  санитарить  в
морге - законная студенческая халтура. Своя бравада в каждом деле.
     Правила высшего уже тона,  аристократического,  рекомендуют  студенту
иметь дома череп. Не муляж, а настоящий;  атрибут  священного  и  древнего
ремесла медицины. Как наглядное пособие  он  полезен,  чтобы  учить  кости
черепа, коих числом - непосвященные и не подозревают - сто двадцать  семь.
Одновременно он является  изысканным  украшением  интерьера  и  хорош  как
подсвечник,  пепельница,  пресс-папье  и  чаша  для  вина  на  пьянках   с
обольщением девочек. Вещь в хозяйстве ценная.
     Он и денег стоит ощутимых. Студент и деньги - вещи совместимые  редко
и ненадолго. И наш студент решил  обзавестись  сим  необходимым  предметом
просто и бесплатно.
     Наш студент подрабатывал в анатомическом театре. Анатомический  театр
отличается от просто театра тем, что умершие от скуки во втором развлекают
посетителей в первом. В чане с формалином, где плавали  годами  препараты,
наш студент облюбовал подходящую бесхозную голову и в  удобный  момент  ее
выудил.
     Он аккуратно упаковал голову в полиэтиленовый пакет, обернул газетами
и уложил в мешочек. И втихаря вынес.
     Через город в час пик путешествие с  головой  доставило  своеобразные
ощущения. В  трамвае  просили:  да  поднимите  вы  свою  сетку,  на  улице
интересовались: молодой человек, не скажете, где вы купили капусту; и тому
подобное.
     Он снимал комнату в  коммуналке,  в  общаге  места  не  досталось.  И
дождавшись вечером попозже, когда соседи перестали  в  кухне  шастать,  он
приступил к процессу. Налил в кастрюлю  воды,  сыпанул  щедро  соли,  чтоб
ткани лучше отслаивались, погрузил полуфабрикат и поставил  на  плиту,  на
свою горелку. Довел до кипения, сдвинул крышку (можно списывать  рецепт  в
книгу о вкусной и здоровой пище), полюбовался, и удалился к себе.
     Лег на диван и стал читать анатомию, готовиться к зачету.  С  большим
удовольствием повторяет по атласу кости черепа.
     Тем временем выползает по ночным  делам  соседка  со  слабым  мочевым
пузырем. Соседка - она любопытна по своей коммунальной сущности.  Особенно
неугомонна она до студента. А кого он к себе водит? А с  кем  он  спит?  А
сколько у него денег? А что он покупает? А чего это  он  вдруг  варит,  на
ночь глядя, да в такой большой кастрюле? он  отродясь,  голодранец,  кроме
чайника ничего не кипятил, по столовкам шамает.
     Оглядывается она, приподнимает крышку и сует нос в кастрюлю.  И  тихо
валится меж плитой и столом. Обморок. Нюхнула супчику. Неожиданное меню.
     Там и сосед вылезает, попить хочет, перебрал днем. Видит  он  лежащую
соседку, видит кипящую кастрюлю, парок странноватый разносится. Что такое?
Окликает соседку, смотрит в кастрюлю... А на него оттуда смотрит человечья
голова.
     Дергается он с диким воплем, смахивает кастрюлю, шпарится кипятком да
по ленинским местам, орет непереносимо,  а  кастрюля  гремит  по  полу,  и
голова недоваренная катится.
     На этот истошный крик хлопают все двери - выскакивают соседи.  И  что
они видят:
     Сосед  выпученный  скачет,  как  недорезанный  петух,  и  вопит,  как
Страшный Суд. Соседка лежит промеж плитой и столом кверху задом, так,  что
на обозрении только ноги и немалый зад, а верха  тела  за  ним  не  видно,
заслонено. А на полу в луже валяется обезображенная, страшная голова.
     И все в ужасе понимают так, что это соседкина голова.
     И  тут  в  пространстве  гудит   удар   погребального   колокола,   и
потусторонний голос возвещает:
     - Это моя голова!..
     Тут уже у другой  соседки  случилось  непроизвольное  мочеиспускание.
Прочие посинели и воздух хватают.
     А это студент, сладко усыпленный анатомией, вздрыгнулся от  кухонного
шума, в панике чуя сердцем  неладное  тоже  вылетел,  в  темноте  коридора
тяпнулся впопыхах башкой с маху об медный таз для варки  варенья,  который
висел на стене до будущего лета, и в резонанс проорал упомянутую фразу  не
своим от боли голосом, искры гасил, которые из глаз посыпались.
     Хватает  студент  голову,  дуя  на  пальцы  кидает  ее  в   кастрюлю,
возвращает на плиту, материт  всердцах  честную  глупую  компанию.  Соседу
спускает  штаны  и  заливает  ожоги  растительным  маслом  и   одеколоном,
остатками одеколона соседке трет виски и шлепает по щекам,  она  открывает
глаза и отпрыгивает от него, людоеда, в страхе за людей прячется.
     Студент молит и объясняет. Соседи жаждут  кары.  Звонят  в  скорую  -
через одного плохо с сердцем. Ошпаренному особенно плохо на полметра  ниже
сердца. Обморочная заикается. Заикается, но в милицию звонит: а  ну  пусть
разберутся, чья головушка-то!
     ...Обычно реакции медицины и милиции совпадают,  но  здесь  разошлись
решительно.  Эскулапы  валялись   от   восторга   и   взахлеб   вспоминали
студенческие развлечения; милиция же рассвирепела и приступила к допросу с
пристрастием и даже  применением  физического  воздействия:  дал  старшина
анатому в ухо, чтоб вел себя потише и выглядел повиноватее.
     С гигантским трудом удержался он в институте, оправдываясь  безмерной
любовью к медицине и  почтением  ко  всем  ее  древним  традициям.  Голова
вернулась в  анатомичку,  студента  же  с  работы  в  анатомичке  выгнали,
разумеется, с треском; и со стипендии сняли на весь следующий семестр.
     К слову уж сказать, зачет по анатомии он с  первого  захода  завалил.
Балда.

Я тут к колдуну ходил... Обыкновенный такой колдун, глаза сумасшедшие, на 
руке наколка.
- На что, - спрашивает, - жалуетесь?
Я говорю:
- Запой. Как, - говорю, - выпью, не могу остановиться.
Он говорит:
- Это в вас бес вселился. Сейчас будем его изгонять.
- А вдруг не уйдет? - говорю я.
- Уйдет, куда денется! - говорит колдун. И достает бутылку водки. - Будем, - 
говорит, - брать его на наживку.
Налил он рюмку, дает мне.
- А себе, - говорю. - Что я - алкоголик какой!..
- Ладно, - говорит колдун, - в данном случае это не важно.
Налил две рюмки, положил два огурца, сели за стол.
- А теперь открывай рот, - говорит колдун, - и говори: а-а!..
- А-а-а!.. - говорю я.
- Да что ты на меня-то смотришь! - говорит колдун. - Ты на водку смотри. 
И ртом-то к ней тянись! Вот смотри, как я.
- А-а-а... - говорим мы с ним вместе и тянемся.
- Ну? - спрашивает он. - Выходит?
- Позывы, - говорю, - есть, но сам он не торопится.
- Крепкий, зараза, попался, - говорит колдун, - придется его подкормить 
для соблазна... Ну-ка, пару глотков и: а-а-а!
Хряпнули мы с колдуном по рюмашке и в один голос:
- А-а-а!..
- Нет, не идет, - говорю я. - Чувствую: вытягивается, но... неохотно. 
Может, закуска плохая?
- На закуску он не реагирует, - говорит колдун. - Распустили чертей, 
теперь - закуска... А ну, давай еще по одной и сразу: а-а-а!..
Налил он по рюмке, хряпнули мы с ним. И в один голос:
- А-а-а!..
- Идет! - кричу я. - Идет, гадюка, давай еще по одной! Наливай быстрей!
Налил он, хряпнули мы.
- А-а-а!..
А бес, как уперся! Мало, что ли, ему или захмелел уже?
Колдун говорит:
- Бес у вас очень развращенный. Ему полбутылки - это лишь на один зуб. 
Но, - говорит, 
- и мне профессиональная честь дороже.
И достает еще бутылку.
- Будем, - говорит, - брать его на стакан! И подсечкой.
- То есть? - говорю я.
- То есть, - говорит он, - вы берете стакан, поднимаете его и - проносите мимо рта. 
Может, он, гад, выскочит!
- Должен выскочить, - говорю. - Я бы выскочил.
Налил колдун по стакану, взяли мы в руки, чокнулись, поднял я стакан и - выпил.
- Ты чего ж делаешь?! - говорит колдун. - Ты ж мне все лекарство изведешь! Не хочешь, - 
говорит, - лечиться, проваливай отсюда!
Я жую огурец и говорю:
- Я хочу... только кто ж мимо-то пронесет без привычки? 
Ты бы мне хоть пластырем рот-то залепил!
- Пластырем! - говорит он. - А бес вылезать откуда будет?! Пластырем... Всякий, - 
говорит, - выпивоха меня еще учить будет! Я тебе, - говорит, - лучше глаза завяжу, 
чтоб ты не видел!
Завязал он мне глаза, налил. Взяли мы по стакану, чокнулись и - выпили.
Колдун совсем озверел.
- Ты что, - кричит, - сюда надо мной издеваться пришел! Я ж тебе глаза-то завязал!
- А нос-то! - кричу я. - Я ж по запаху ориентируюсь. Как от природы завещано: 
обоняние, осязание...
- Обоняние... осязание!.. - орет колдун. - Мы с тобой уже вторую бутылку уговорили! 
А только полчаса прошло.
Я говорю:
- Все, молчу как рыба!..
- Вот, смотри, - говорит колдун, - я наливаю еще по полстакана, завязываю тебе глаза... 
затыкаю нос... Ну, поехали!
Я говорю:
- Без тоста не могу. Что я - скотина какая: без тоста пить?!
Он говорит:
- Мы ж не для тебя, а для беса!
Я говорю:
- Он тоже не скотина какая. Он у меня внутри живет, он мне не чужой! Говори тост!
- Ладно, - говорит колдун. И встает. - Товарищи, - говорит он, - я поднимаю этот 
бокал за людей, которые активно и энергично встали на путь новой жизни!
Поднял стакан и - хряп! И я тоже - хряп!
Он говорит:
- Ты что делаешь?! Ты зачем водку выпил?! Тебе ж нос и глаза заткнули.
Я говорю:
- Т-тост хороший. Что я - скотина какая. Такой тост, а я - пить не буду! Наливай, - 
говорю, - еще по одной, закрывай мне рот марлей, я алаверды скажу!
Упаковал он мне голову, как посылку на почте. Поднимаю я стакан и говорю:
- Люди! Любите друг друга!
- Коля! Дай я тебя поцелую! - кричит колдун. - Как ты хорошо сказал. Давай, - 
кричит, - выпьем на брудершафт!
Я кричу:
- Мне нельзя! У меня бес внутри!
Колдун кричит:
- Черт с ним, Коля!
Выпили мы с колдуном на брудершафт и потом уже, где бруде, а где шафт - 
разобрать было невозможно.
Хотя, если честно, еще бы по полстакана и - бес вышел. Во всяком случае, у меня 
было такое ощущение - что ему мало!

Ночью опять стреляли. Одна пуля залетела на кухню, разбила чашку. Жена сказала: 
"Я тебе всегда говорила: не ставь с краю!"
Утром на работу пошел пешком. Трамваи не ходят, потому что провода и рельсы кто-то 
продал в ближнее зарубежье. В метро живут бомжи. А чтобы поехать на автобусе, нужно 
покупать спецталон, где указывается национальность, группа крови, партийная 
принадлежность и сексуальные наклонности.
Наш завод наконец освоил выпуск новой продукции: стиральная машина МиГ-29, кофемолка 
Т-80 и пылесос Калашникова.
На обед в столовой были щи из крапивы - 15 миллионов, салат из одуванчиков - 5. 
Я взял салат. Но в последний раз, потому что от этих салатов лицо у меня зеленеет, 
а волосы облетают.
В курилке Апельсинов рассказывал анекдот: "Доктор, почему я икаю?" Врач говорит: 
"Это вас еда вспоминает!" Потом долго обсуждали новую секретаршу директора. Каково 
же было наше удивление, когда оказалось, что это мужчина! Что любопытно: каждый 
курил свои, но дым старался втягивать еще и от соседа. Я держался ближе к огнетушителю. 
На прошлой неделе опять из-за неисправной электропроводки сгорели два города, сошел 
с рельсов вокзал и затонул полуостров!
Кстати, говорят, что Кремль приватизировал комендант Кремля, теперь в Царь-пушке 
коммерческий киоск, а Царь-колокол отремонтировали турки, и теперь он называется 
Султан-бубен!
Возможно, это слухи. Вчера жена ходила в ГУМ и видела, что на мавзолее кроме надписи 
"Ленин" появились еще "Билайн", "Несквик" и "Пельмени богатырские".
На днях по телевизору выступал проповедник, который утверждает, что конец света 
наступит в субботу и спасется только тот, кто успеет перевести на его имя деньги. 
По адресу: "Москва, психлечебница, 14".
Возвращаясь с работы, встретил одноклассника. Он теперь в партии Жириновского, и тот 
назначил его губернатором Аляски. Одноклассник доволен и собирает теплые вещи. 
Я сказал, что они ему пригодятся в любом случае.
У подъезда сидели старушки в противогазах. Рядом стояли два "мерседеса" - значит, 
опять к пятилетнему Вовке приехали его приятели. Да, бизнес помолодел. Пока Вовин папа 
продавал лес, а мама - себя, Вовка продал их обоих.
В лифте нос к носу столкнулся с соседом, которого разыскивает милиция, - он взял в 
банке большую ссуду, половину отдал милиционерам, поэтому они ищут его на Камчатке.
Дома жена по телефону продавала и покупала сахар. Деньги она тоже получала по телефону. 
Это еще ничего - у соседа жена по телефону интимные услуги оказывает. Говорит: 
"Вот я расстегиваю у вас пуговицу, другую..." Муж схватил трубку, кричит: "Застегнись! 
Выходи на митинг!"
На ужин пили чай из пачки со слоном. Когда я пригляделся, то понял, что человек, 
который сидит на слоне, чем-то похож на Черномырдина, а слон - на Гайдара! Забыл 
сказать, что чай мы заваривали последний раз год назад, а теперь только доливаем воду.
Потом смотрели телевизор - шейп-шоп-шоу. Кому-то опять повезло, и он выиграл большой 
гамбургер, а вот мужчину, выигравшего "Жигули", жалко, его, вероятно, убьют на выходе. 
И преступников, как всегда, не найдут.
Легли спать усталые. Уже засыпая, жена спросила, убрал ли я со стола стакан. Вставать 
было неохота, и я сказал, что убрал. Ночью пуля залетела на кухню и разбила стакан. 
Утром, подметая осколки, я подумал: когда бьется посуда - к счастью!
Будь здоров!

Режиссеp говоpит: "Внимание! Репетиpуем эpотическую сцену! Женщина стоит обнаженная и 
о чем-то думает... А ты... Hу почему ты всегда опаздывешь?!" 
Я говоpю: "Так в буфете очеpедь!" 
Режиссеp говоpит: "Ладно, смотpи на женщину! Что чувствуешь?" 
Я говоpю: "Голод. П-пятьдесят pублей отдал, а есть все pавно хочется!" 
Он говоpит: "Ты женщину хочешь! Запомни: ты алчешь тело!" 
Я говоpю: "Может быть, эту сцену упpостить: я пpихожу, а она - уже спит!" 
Он говоpит: "Hе виляй! Запомни: подходишь к ней, снимаешь пиджак, бpосаешь..." 
Я говоpю: "Он же испачкается..." 
Режиссеp говоpит: "Ты о чем думаешь?!" 
Я говоpю: "Чего ж думать, если сейчас костюм стоит доpоже собственной кожи!" 
Он говоpит: "Ты алчешь тело!.." 
Я говоpю: "Алчу, конечно, но мне х-холодно!" 
Он говоpит: "Hеужели тебя вид обнаженной женщины не согpевает?!" 
Я говоpю: "Если бы она, конечно, стояла с бутылкой..." 
Он говоpит: "Ты что - обалдел?!" 
Я говоpю: "Вообще-то я непьющий, но есть очень хочется!" 
Он говоpит: "Снимай ботинки! Иди к ней!.. Да что ж ты: идешь к женщине, а ботинки в 
pуке деpжишь?!" 
Я говpю: "Чтоб не укpали!" 
Он говоpит: "Бpось ботинки! Пpислонись к женщине!.." 
Я говоpю: "Я же уколюсь - она вся в муpашках!.." 
Он говоpит: "Ты мужчина или нет, в конце концов?!" 
Я гоpдо говоpю: "Я человек!" 
Он говоpит: "Какого пола ты человек, козел?!" 
Я говоpю: "М-мужского пола я, козел!.." 
Он говоpит: "Иди к бабе!" 
Я говоpю: "Позовите каскадеpа!" 
Он говоpит: "Hу посмотpи, какая она симпатичная... ну давай, снимай бpюки..." 
Я говоpю: "Снял уж давно..." 
Режиссеp говоpит: "А почему ноги такие синие?!" 
Я говоpю: "З-замеpз! Hа фиг!.." 
Он говоpит: "Hу, чеpт с тобой! Пpедставь, что это не женщина, а дыня! Бифштекс! Котлета!.." 
Я кpичу: "Что ж вы сpазу не сказали?! Я уже алчу!" 
Режиссеp кpичит: "Закpой pот! Что ты оскалился, она вся от стpаха дpожит!" 
Женщина кpичит: "Я не от стpаха, а от неспpаведливости! Ему - бифштекс! Котлету! 
А мне - эту посиневшую моpду?!" 
Режиссеp кpичит: "Пpедставь, что это - тоpт!" 
И тут бpосилась она на меня так, что я на ногах не устаял и упал на pежиссеpа. Hа этом 
pепетиция и закончилась!

Недостаток у меня: если смотрю на ночь "Новости" - спать не могу! Приятель говорит: 
"А ты сходи к целителю".
Я пошел. Целитель достал из банки какую-то гадость и говорит: "Вот гриб подпеньковый 
пупырчатый - чудеса делает: у одной женщины детей не было, выпила отвар гриба - 
сейчас директор школы!"
Я говорю: "Я не женщина". Он говорит: "Тогда вот - одуванчик-первоцвет. У одной 
старушки зрение было плохое, выпила отвар одуванчика и - очки купила!"
Я говорю: "Я не старушка!" Он говорит: "Тогда вот - конопля тибетская! У одного 
нового русского на сердце тяжесть была, он выпил отвар - тяжести нет и бумажника в 
кармане тоже!"
Я говорю: "Я не новый!" Он говорит: "Тогда рекомендую - лист полевой овсянки. У одного 
старого русского была лысина, он помазал - лысины нет. И волос такой ядреный, упругий, 
как конский. Он помазал еще и - заржал. Потому что много нельзя!"
Я говорю: "Я совсем по другому вопросу!" Он говорит: "Если зубы, рекомендую - болотная 
засявка. У одного клиента зубов почти не было. Он выпил настой засявки - зубы выросли. 
Причем некоторые золотые!"
Я говорю: "Не в зубах дело!" Он говорит: "Понял. Вам нужна гутызыка меринованная. 
Один клиент хотел, чтоб ему богатство на голову свалилось. Съел гутызыку, вышел на 
улицу, ему сверток по голове - бац! Он развернул - там деньги. Решил, что фальшивые, 
отнес в милицию, а они - настоящие были. Сейчас у нас от трясучки лечится - пьет отвар 
из горного пупыря. Между прочим, при алкоголизме помогает стопроцентно. То есть 
человек не пьет, потому что умирает!"
Я говорю: "Как?! Совсем?!" Он говорит: "Частично. Пока вновь не выпьет!"
Я говорю: "Ну уж это мне ни к чему!" Он говорит: "Понял, что вам надо! Хрящ толченый, 
моченый. Скажу по секрету: одна женщина хотела приворожить женатого мужчину, дала 
ему хрящ - он потерял, а какой-то бомж нашел и съел. Теперь эта женщина из дома выйти 
не может - ее бомж, привороженный, поджидает!"
Я говорю: "Мне не надо никого привораживать!" Он говорит: "А что же вас беспокоит?" 
Я говорю: "У меня мозги от "Новостей" переворачиваются, а по телу будто тараканы бегают!"
"Что ж вы сразу не сказали, - говорит целитель, - брызгайте на себя дихлофосом! А когда 
мозги переворачиваются, попробуйте встать на голову". Я говорю: "Неужели поможет?" 
Целитель говорит: "Я всегда встаю - помогает". Я говорю: "Но почему?!" Он говорит: 
"Потому что вся страна у нас сейчас кверху жо... ногами стоит! И надо соответствовать!"
"И голова не будет болеть?" - спрашиваю я. "Конечно, - говорит целитель, - ведь вы же 
не ей будете телевизор смотреть!"
Вернулся я от него, приятель спрашивает: "Ну, помог он тебе?" Я говорю: "Помог. Только 
где бы мне теперь кресло удобное для головы купить?"

В Одессе отец зажал сына в углу. 

- У тебя два яблока. Я одно выбросил. Сколько у тебя осталось?

Тихое скуление.

- У тебя было два яблока. Я одно порезал на куски. Сколько у тебя осталось?

Скулеж, тычки, прижатие к стене.

- У тебя было два яблока. Я одно сожрал. Я! Я сожрал. Сколько у тебя осталось?!

Плач, рев, удары.

- Ты держал в своих грязных руках два немытых яблока. Я вырвал у тебя одно 
и сожрал. Сколько у тебя осталось?

Крик, плач.

- Папа! Не надо! 

- Нет надо! У тебя было два яблока. Я у тебя вырвал и растоптал одно. Одно из двух 
я растоптал ногами. Сколько у тебя осталось?!!

Дрожание, вой, крики, визг мамы.

- Оставь ребенка.

- Он идиот. Я меняю условие. У тебя было два яблока. Одно сожрал ты! 
Ты сам сожрал одно! Сколько яблок, идиот, у тебя осталось, болван?

- А-а-а!! Не бей, папа!!

- Никакаго зоопарка. Никаких гостей. У тебя никогда не будет дня рождения. 
Весь праздник я проведу с этим идиотом... У тебя было два яблока. Зина, у нас 
есть яблоки? А что? Давай морковки... У тебя было две морковки, сукин ты сын. 
Я отнял... Дай! Дай! Идиот. Это арифметика. Я отнял у тебя одну и сожрал... 
Вот... Хря-хря... На, смотри...

- Гриша, она немытая.

- Ничего. Пусть он видит. Я сожрал с землей одну морковку. Сколько у тебя осталось?

- Яблок?

- Морковок!!!

Всхлипывание.

- Посмотри. Сколько грязных морковок осталось в твоих грязных руках?

- Одна-а-а-а-а...

- Правильно, сынок... А теперь возвращаемся к яблокам.

- А-а-а-а! Папа, не надо! 

- Гриша, не надо.

- Не реветь! Отвечать! У тебя было два яблока.

- Гриша, умоляю!

- Надо! Этот идиот с морковками ответил правильно, значит, есть надежда. Я развиваю 
у него абстрактное мышление. У тебя было два яблока. 

Дикий рев. А-а-а! Не надо!

- Гриша, не надо.

- Или он не будет идиотом, или он не вырастет вообще. У тебя было два яблока. 

А-а-а! Ревут все.

- Тишина! Весь дом молчит. Не подсказывать. Я, твой папа, отнял у тебя...

А-а-а! Все ревут.

... одно яблоко из двух (перекрикивая рев). Я, твой отец, подкрался и из твоих двух 
яблок отнял у тебя одно... (Рев стал таким, что в стены застучали, ) 
Ну, хорошо... Ты мне сам дал одно... Сколько у тебя осталось?

- (Тихий шепот): Одно.

- Значит, теперь у меня сколько яблок?

- Одно.

- У тебя сколько яблок?

- Одно.

- Давай их съедим?

- Давай...

- Но яблок нет! Жрать нечего! Это и есть абстрактное мышление!